Орловы, потомки стрельца Адлера, который на плахе поразил Петра 1 своим хладнокровием и был царем помилован, с чувством страха знакомы вообще не были. А Алексей Орлов еще и шестерку разогнавшихся коней останавливал одной рукой. Так что не очень понятно, какая у мнительного, слабонервного Зощенко могла быть с ним «первая встреча». Впрочем, Орлов держал для бедных дворян открытый стол, за который садилось нередко по сто человек, — вот туда мог бы еще попасть автор «Рассказов о Ленине». А дальше столовой ему нечего было делать в доме Орлова, да его бы и не пустили дальше.
Много пишут сейчас про возрождение духа Древней Эллады в России ХIХ века (московские и петербургские салоны — «северные Афины», Пушкин — Протей, Периклес — Чаадаев, Баратынский — «счастливый образец изящности афинской», Алкивиад — Леонтьев и проч.) — ничего этого не было бы и не могло бы быть без Екатерины и Петра, без великолепного Потемкина, без флотоводца, духовидца, цареубийцы Алексея Орлова с его «греческими глазами» и «повелительной красотой всего колоссального его вида». Дочь-молитвенница раздала миллионы для облегчения загробной его участи; оградить имя отца от мышиных диверсий отважных советских литераторов оказалось не в ее власти.
Птица Минервы вылетает в сумерках; веку мудрецов и поэтов необходимо должен предшествовать век героев — таков именно и был русский ХVIII век."
.
(Николай КАЛЯГИН, "Чтения о русской поэзии", Чт. 2-е)
